: Материалы  : Лавка : Библиотека : Суворов :

Адъютант!

: Кавалергарды : Сыск : Курьер : Форум

Сайт переехал! Новый адрес - Подробности

Восточная война

1853-1856 годов

Соч. М.И. Богдановича

 

 

ГЛАВА XVII.
Действия Союзников в Балтийском море. Разрушение Бомарзунда.

 

Разрыв России с Западными державами, имевшими огромные морские силы, заставил наше правительство заблаговременно принять меры на случай вторжения Союзных флотов в Балтийское море, где они могли не только причинить чувствительный вред русской заграничной торговле, но и произвести сильную диверсию, угрожая нашим портам и самой столице бомбардированием и высадками. Некоторые из наших моряков, руководясь похвальною уверенностью в самоотвержении флотских начальников и матросов, предлагали заградить неприятелям доступ в Балтику, заняв одною из морских дивизий Зунд, а другою — Большой Бельт, и расположив все пароходы в Готенбурге, в виде передовой эскадры. Затем, в случае движения Союзного флота в Зунд, пароходы должны были идти в Бельт, взять на буксир находящиеся там корабли и направясь неприятелю в тыл, поставить его в два огня. Если же он покусился бы идти чрез Бельт, предполагалось направить ему в тыл эскадру из Зунда (1). Князь Меншиков, обсудив это предположение, изъявил мнение, что: "во 1-х, разделение флота на две части повело бы к ослаблению наших сил; во 2-х, при нападении на одну из наших эскадр, другая не успела бы обойти берег Зеландии, чтобы поставить неприятеля между двух огней. История морских сражений показывает, что под Абукиром и Трафальгаром один из флангов линии не мог поспеть в помощь не только другому флангу, но центру боевого строя, рассчитывать на заблаговременное извещение о наступлении неприятеля, с пароходов, стоящих у Готенбурга, ненадежно, ибо неприятель, зная их местопребывание, конечно примет меры для отрезания их от главных сил. К этому должно присовокупить, что нам невозможно полагаться на Данию и Швецию, и что, по всей вероятности, неприятель будет укрываться в их портах и получать от них жизненные запасы". Из всего этого князь Меншиков вывел заключение: 1) что нам следовало ограничиться обороною Финского залива; 2) что наш флот должен быть расположен в совокупности; 3) что ему следует занять выжидательную позицию на таком рейде, откуда он мог бы сняться разными путями, дабы выйти на ветр неприятелю под береговою заслоною, как наприм. у Наргена; 4) что, при решительном превосходстве неприятеля, (которое однако же не предполагалось, потому что послать 27 кораблей в Балтику не легко), нашему флоту полезно расположиться за шкерами, и там принять сражение на якоре, либо выждать удобного случая для нападения на противника, и 5) что для извещения о неприятеле и для сообщения с Кронштадтом, полезно устроить по берегам Финского залива телеграфические линии (2).

В декабре 1853 года, Е. И. В. Великий Князь Константин Николаевич препроводил князю Меншикову записку Государя Императора о действиях в Балтийском море, в которой Высочайше повелено было:
«Спросить мнение князя Меншикова по сей записке.
При могущем быть появлении в Балтике соединенных флотов Англии и Франции, предмет их может быть:
1) выманить наш флот в море и уничтожить его.
2) атаковать Ревель, Свеаборг и Кронштадт.
3) сделать высадку в Финляндии или в Остзейских губерниях.
Обращаясь к первому пункту, раждается вопрос: должны ли или можем ли встретить Союзные флоты нашим и где? Или не благоразумнее ли флот наш не высылать до того, покуда неприятельские не потерпят от атак на наши порты, и в таком случае, где и как поставить наши дивизии?
Преимущество паровых кораблей лишит нас возможности с парусным флотом надеяться на выгодный бой, не говоря уже о числительном превосходстве неприятельских кораблей.
Казалось бы, что должно предпочесть флот держать за гаванями до удобной минуты. Но где? В Свеаборге рейд недоступен неприятельским выстрелам, и там дивизия наша удобно стать может на рейде, усиливая своей артиллерией огонь крепости и батарей против входов.
Но в Кронштадте сего удобства нет, и двум дивизиям стать трудно за военною гаванью, разве не в полном вооружении по мелководию. Стать же на большом рейде было бы невыгодно, препятствуя только свободному действию фортов и батарей.
Потому полагаю, что иного ничего не остается, как, при известности приближения неприятеля, вывесть весь флот из гаваней и поставить на северной стороне в одну или две линии, по направлению к Лисьину-Носу, оставив одни фрегаты на малом рейде.
Канонирские лодки вооружить и, снабдив экипажами с кораблей, поставить в первой линии перед кораблями вдоль терасного запружения.
Когда же неприятельские флоты, после неудачной атаки на Кронштадт, отступят, тогда помощью пароходов сейчас вывести флот за рейд и преследовать неприятеля по удобству» (3).

Князь Меншиков, в особой записке, при отзыве к Его Высочеству Генерал-Адмиралу, изложил свое мнение о действиях флота, в случае появления неприятельских эскадр в Балтике, следующим образом:
"Цель Балтийского флота должна быть: прикрывать свои порты; поражать неприятеля, ежели он разделит свои силы, или будет слабее. Ни того, ни другого, не будем в состоянии исполнить, оставаясь у Кронштадта, на одном из рейдов. Находясь в таком положении, флот не прикроет ни Ревеля, ни Свеаборга, и предоставит неприятелю господство в Финском заливе. На южном рейде, западная оконечность нашей линии подвергается опасности быть уничтоженною отдельно при SW ветре, способствующем нападению; а на северном рейде, флот не пользуется покровительством береговых батарей, и обитые корабли, прижатые к мелям, будут жертвою противника. Расположение флота между Кронштадтом и Лисьим-Носом невозможно по недостатку глубины. Из этого можно вывести заключение, что всего выгоднее будет иметь флот вне Кронштадта. Остается решить-принять ли сражение, маневрируя в открытом море, или став на якоре и прикрываясь естественными преградами? В первом случае, следует расположиться у Наргена и соображаясь с движениями неприятеля, выходить в море по правую, либо по левую сторону острова, так, чтоб быть на ветре у противника. Во втором же случае, флот может стать: перед Свеаборгом на Миолском рейде; у Паркелауда на Барезундском плесе, и восточнее Свеаборга за Седер-шкерами. Невероятно, чтобы неприятель осмелился идти в глубь Финского залива, оставя у себя в тылу весь наш флот. Если же он отделит против Свеаборга часть своих сил, то ослабит себя, и подаст нам возможность атаковать его превосходными силами. Наконец, ежели он решится пройти чрез шкеры, чтобы атаковать нашу позицию, то поставит себя в опасное положение, и в таком случае могут принять участие в бою наши канонерские лодки. А, между тем, несколько фрегатов и пароходов, оставленных у Кронштадта, усилят оборону этой крепости" (4).

По мнению вице-адмирала Корнилова, Западные державы не могли послать в Балтийское море более 20-ти кораблей, против которых надлежало расположить наш Балтийский флот, состоящий из 28-ми кораблей, следующим образом: действующую часть, из 20-ти кораблей, держать на одном из рейдов Финского залива, укрепленном и наиболее недоступном для неприятеля, при чем якорная позиция флота не должна однако мешать ему выходить частями. либо в полном составе, из рейда, для обучения команд действию парусами и артиллериею. Способнейшими к тому рейдами адмирал Корнилов считал те, кои находятся на Барезундском стане; близ Паркелауда, у входа в Финский залив. Они доступны только судам, снабженным лоцманами, и расположенный там флот может получать все нужное морем, чрез шкеры. Для встречи неприятеля на якоре, надлежало расположить 20 линейных кораблей в виде входящей дуги, прислонив фланги к отмелям и поставя пароходы назади. Такое грозное положение флота, на страже всех наших морских заведений, вероятно, заставит неприятеля ограничиться блокадою портов в незнакомом ему бурном море, усеянном отмелями и подводными скалами. Остальные 8 кораблей составят запасный отряд, расположенный в Кронштадте, за батареями, на Малом рейде и в гавани. При этом отряде, по мнению адмирала Корнилова, полезно было бы иметь несколько мелких судов и малых пароходов, которые могут служить для защиты северного фарватера от покушений неприятельских пароходов. Несколько фрегатов и мелких судов, вероятно, также потребуются на Свеаборгском рейде. Ревельский же порт придется предоставить собственным его средствам (5).

В марте 1854 года, Император Николай приказал Его Высочеству генерал-адмиралу составить, с адмиралами Рикордом, Литке и начальниками двух морских дивизий, на основании бывших в присутствии Его Величества суждений. записку об обороне Кронштадта и назначении флота. В составленном, в исполнение Высочайшей воли, мнении, выражена была мысль, что наш флот, по превосходству ожидаемого в Балтийское море неприятельского флота, по необходимости, должен оставаться в чисто-оборонительном положении, под защитою крепостей, но в совершенной готовности к переходу в наступление. "Главнейшею нашею заботою должно быть соединение всех трех дивизий в Свеаборге" (*), что затруднит действия неприятеля и не дозволит ему предпринять какое-либо важное покушение на Кронштадт. Если же неприятель в превосходных силах появится в наших водах прежде, нежели мы успеем перевести 1-ую и 2-ю дивизии в Свеаборг, то принужденный остаться в Кронштадте наш флот должен быть расположен таким образом, чтобы, усиливая оборону крепости, обеспечивал свою собственную безопасность. С этою целью предполагалось поставить большую часть флота на Малом рейде, в Средней и Военной гаванях, у военного угла и левее до Ораниенбаумской отмели; а вооруженные блокшивами три корабля, два фрегата и корвет — у преграды северного фарватера. Если же мелководие не позволит туда провести корабли, то предлагали поставить их у Ораниенбаумской отмели. Пароходы расположить на восточном рейде, отделив несколько малых пароходов на северный фарватер; а канонерские лодки — на северном фарватере и близ Ораниенбаумской отмели. Некоторые из негодных на службу мелких судов могли быть обращены в брандеры.
Если бы, вследствие отбитого нападения на Кронштадт, неприятельский флот оказался значительно ослабленным, то наш флот мог бы перейти в наступательное положение.
Если неприятель должен будет оставить наши воды, не успев в главном предмете экспедиции, то эта неудача будет для него чувствительнее потерянного сражения" (6).
.
Еще в начале 1854 года, когда генерал-адмирал, Великий Князь Константин Николаевич изъявил желание знать мнение опытных моряков, на счет приготовлений к войне и плана военных действий нашего флота, представлено было несколько записок по сему предмету.

Генерал-адъютант граф Гейден, полагал что нашею первою заботою надлежало быть соединение всех морских сил, но возможности ближе к выходу из Финского залива. Затем, переходя к вопросу, должен ли наш флот ждать неприятеля под парусами, или на якоре, либо совершенно укрыться в ожидании благоприятного случая для нападения на неприятеля, он выразил мнение, что сражение под парусами, в котором выгоды и неудобства одинаковы для обеих сторон, обещало большую вероятность успеха, нежели сражение на якоре, ежели флот не совершенно защищен местностью, чему видим примеры в битвах при Абукире, Копенгагене, Наварине и Синопе. В настоящее время, ни Ревель, ни Балтийский порт, ни Гангуд — не представляют нашему флоту надежного убежища; в Свеаборге же он весь может укрыться; но тесный для помещения трех дивизий рейд и узкий выход из гавани способствуют неприятелю, оставя против Свеаборга несколько винтовых судов, овладеть всем заливом. принимая во внимание, что мы будем действовать вблизи своих портов, а неприятель лишен этой выгоды, граф Гейден полагал, что мы не должны были уклоняться от решительной встречи с неприятельским флотом, и что искать убежища в Свеаборгском порте нам следовало только в таком случае, когда неприятель будет в весьма превосходных силах. Надлежало, немедленно по вскрытии залива от льда, соединить все три дивизии у Гохланда, и оттуда идти в крейсерство между Оденсгольмом и Гангудом, отправить все паровые фрегаты в Гангуд, где им находиться в готовности по первому востребованию присоединиться к флоту; а всю гребную флотилию в Свеаборг, откуда расставить ее в шкерах, где окажется то необходимым; часть гребной флотилии, расположенная в Абоских шкерах, должна наблюдать за Юнгферзундом и Гангудом, и в случае появления неприятеля наносить ему всевозможный вред. Кроме того, граф Гейден предлагал: удалить с Гохланда и прибрежных островов всех жителей, дабы отнять у неприятеля возможность пользоваться ими для указания плавания по шкерам, а для своих судов учредить лоцманские станции; запастись заблаговременно каменным углем, купив его в Пруссии, а также у торговых домов в Петербурге, Кронштадте, Свеаборге и Ревеле, и проч. (7).

Генерал-адъютант Литке изложил следующее мнение.
Превосходство неприятельских сил заставит нас ограничиться оборонительными действиями. Чтобы вести с успехом оборонительную войну, необходимо соединить все наши три дивизии в Свеаборге, хотя бы даже потребовалось для этого пробиваться кораблям сквозь лед за Толбухин, маяк, или далее. Если неприятель не успеет запереть большую часть нашего флота в Кронштадте, то мы, собрав в Свеаборге от 23-х до 25-ти кораблей и до 8-ми пароходов, должны, подобно гарнизону осажденной крепости, быть во всегдашней готовности на вылазку и поиск, а, между тем, обучать экипажи пушечной экзерциции и морскому делу. На поиски же следует решаться не иначе, как с верною надеждою на успех, имея значительный, по крайней мере полуторный, перевес в силах.
Приготовясь к усиленной обороне в Кронштадте, нам за этот пункт бояться нечего. Ежели неприятель покусится атаковать Кронштадт, то, по всей вероятности, будет отражен с уроном.
Тогда пробьет час для нашего флота перейти в наступление против неприятеля, расстроенного и ослабленного после отбитой атаки. Наш гребной флот также не останется праздным. Целью действий его должна быть защита главных пунктов в шкерах от неприятельских покушений. Если же, сверх чаяния, союзный флот успеет пресечь путь Кронштадтским дивизиям в Свеаборг, то тогда придется обратить внимание исключительно на оборону Кронштадта. Расположив там флот под прикрытием крепости, на позиции, где он, кроме того, будет обеспечен от неприятеля мелководием, остается только принять меры против покушений на наш левый фланг неприятельских мелких и плоскодонных судов, которые в настоящее время снабжены станками для бросания Конгревовых ракет (8).

Несмотря однако же на то, что наши моряки большею частью склонялись на сосредоточение Балтийского флота в Свеаборге, две дивизии его, под начальством адмирала Рикорда, были оставлены в Кронштадте, для усиления обороны этой крепости, и только 3-я дивизия, по прежнему, расположена в Свеаборге. Финляндия и прибалтийские области были объявлены состоящими на военном положении. Главнейшие приморские пункты прикрыты береговыми батареями и деятельно производилась постройка канонерских лодок, для снабжения коих гребцами Высочайше повелено сформировать 4 дружины морского ополчения, каждую в тысячу человек, на следующих основаниях: 1) дружины сии образовать вызовом охотников из прибрежных селений губерний: с.-петербургской, новгородской и олонецкой, по равному числу из каждой; 2) охотникам положить срок службы по 1-е ноября 1854 года; 3) сохранить им право носить бороду и стричь волосы по-крестьянски; 4) жалованье и все содержание наравне с морскими чинами; 5) одежда по особо утвержденной форме; 6) срок явки 1-го июня. Исполнение правил, по вызову охотников и образованию дружин, возложено на Его Императорское Высочество генерал-адмирала и министров: внутренних дел, государственных имуществ и уделов (9).

Таковы были меры, принятые с нашей стороны пред появлением англо-французского флота в Балтике.


Весною 1854 года, одновременно со вторжением в Черное море, союзники предприняли экспедицию в Балтийское море. С этою целью, Англичане отправили, под начальством вице-адмирала Непира, флот из 49-ти судов с 22-мя тысячами челов. морских экипажей и 2344-мя орудиями (10). Французы, с своей стороны, послали вице-адмирала Парсеваль-Дешена (Parceval Deschenes), с эскадрою из 31 большею частью парусных судов, на которых было 1308 орудий (11). Адмирал Непир надеялся истребить все наши укрепленные Приморские пункты, не исключая Кронштадта (12); когда же, в начале (во второй половине) июля, покушения союзников в Балтике оказались безуспешны, Французы отправили туда еще одну эскадру с десантом, под начальством генерала Барагей д'Иллиера, в числе до 6,000 человек (13).

5-го (17-го) апреля, два парохода английской эскадры Чадса, назначенной для блокады берегов Курляндии, появились у Либавы; другие военные суда крейсеровали в виду Виндавы. В конце апреля (в первых числах мая), другая английская эскадра, под начальством Корри, показалась у Риги и Ревеля, и тогда же эскадра вице-адмирала Плюмриджа подошла к острову Наргену. Союзники предприняли действия против нескольких прибрежных пунктов, обстреливали Экнес, сожгли большие магазины в Брагештадте и Улеоборге и захватили купеческие суда, там находившиеся.

25-го мая (6-го июня), два английских военных парохода приблизились к Гамле-Карлебю, но, по случаю бурной погоды, были принуждены удалиться. Командующий нашим абоским отрядом, генерал-майор фон-Вендт, получив по телеграфу известие о появлении неприятеля у Гамле-Карлебю, направил туда из Вазы две роты финских стрелков и несколько орудий. Пехота прибыла в Гамле-Карлебю, сделав в двое суток переход в 146 верст, из коих 96 пешком и 50 на подводах; артиллерия прошла в двое с половиною суток 230 верст. Кроме того, небольшой наш отряд был усилен сотнею стрелков из туземных жителей. 26-го мая (7-го июня), неприятель, снова приблизясь к Гамле-Карлебю, спустил, в девять часов вечера, 9 баркасов, из коих на было по одной пушке, и чрез парламентера потребовал выдать стоявшие у города суда. Бургомистр города, встретивший на берегу английского офицера, объявил ему, что не позволит истреблять наши суда и потребовал, чтобы он немедленно удалился. Около 11-ти часов, все неприятельские баркасы двинулись к берегу и, будучи поражаемы огнем двух орудий гарнизонной артиллерии, двух рот 12-го финляндского линейного батальона и ста охотников из городских жителей, отвечали пушечною и ружейною пальбою, продолжавшеюся почти до полуночи. Наконец неприятель был принужден удалиться, оставя в добычу защитникам города один из баркасов, с орудием и 22-мя матросами; офицер и остальные люди, находившиеся на баркасе, были убиты. Прочие баркасы, по словам пленных, потерпели немалые повреждения и один из них потонул; вообще же урон Англичан, по собственному их показанию, простирался более 50-ти человек. С нашей стороны, из отряда, прикрытого постройками и другими местными предметами, ранено всего-на-все четыре солдата, из коих трое остались во фронте. В числе отличившихся при отражении неприятеля жителей города были: коммерции советник Доннер, бургомистр Росс и отставной штабс-капитан Артемьев (14). После неудачного покушения на Гамле-Карлебю, Плюмридж, исполняя данную ему инструкцию: "грабить, жечь и разорять", обратился с двумя фрегатами к Кеми и истребил тамошние магазины; другие английские суда опустошали берега Финского залива и 23-го июня (5-го июля) сожгли Ловизу. Еще в начале (в половине) июня, главные силы обеих Союзных эскадр соединились на Барозундском рейде, к WSW от Свеаборга. Британская эскадра была составлена из лучших судов английского флота. Адмирал Непир пользовался общим доверием, как опытный моряк и храбрый воин (15).

9-го (21-го) июня, неприятельские суда показались в виду Аландских укреплений. В 5-м часу пополудни, два паровых фрегата и один корвет, подойдя по очереди на 2,600 шагов к главному форту, открыли из 10-ти дюймов. Пексановых орудий огонь, на который наша артиллерия не могла отвечать с надлежащею силою; когда же неприятель вечером подошел ближе, тогда выстрелом из форта был разбит кожух у одного из пароходов, а выстрелом из башни С подбит руль у другого. В два часа пополуночи неприятельская эскадра ушла из виду крепости. С нашей стороны урон не превосходил 4-х человек убитыми и 15-ти ранеными. За это дело полковник Бодиско произведен в генерал-майоры и несколько офицеров в следующие чины (16).

Несколько дней спустя, союзники предприняли обозрение Кронштадта. Англо-французский флот, в составе 18-ти линейных кораблей, 8-ми фрегатов, 3-х корветов и многих меньших судов, направился, в двух колоннах, к острову Сескару, а 14-го (26-го) июня появился в виду Кронштадта; но адмирал Непир не отважился померяться с нашим флотом, стоявшим под защитою крепости, оправдывая свою осторожность мелководием фарватера, и отвел союзный флот к Красной-Горке; на следующий день, адмирал Парсеваль обозревал кронштадтские укрепления с Толбухина-маяка и убедился в опасности нападения. Вслед затем, Император Николай писал к князю Меншикову: "Другой день, как неприятельский флот у Красной-Горки, имея авангард у Толбухина и крейсеров на северном фарватере. Ожидаем ежеминутно атаки и спокойно готовы принять, полагаясь на милость Божию. Дух примерный во всех. Неприятеля вижу, из своего окошка, на северном фарватере; все, что придумать можно было к защите, исполнено; прочее в руках Божиих. Буди Его Святая воля! Всех судов англо-французских более 35-ти. Бог с тобой и с нами. Обнимаю. Веем от меня поклонись" (17).

По совещании Союзных адмиралов, решено было отвести обе эскадры, 20-го июня (2-го июля), к Сескару. Там получено сведение, что французское и английское правительства одобряли предложенную Непиром экспедицию на Аландские острова, и что Император Наполеон приказал отправить 6,000 человек с 10-ю орудиями, на кораблях и транспортных судах обеих союзных наций, для содействия флоту, к Бомарзунду. 23-го июня (6-го июля), эскадры Непира и Парсеваля отплыли к Баро-Зунду, для приготовлений к атаке Аландской крепости (18).

Как только неприятельские суда появились в Балтийском море, то, на острове Большом Аланде, по распоряжению командира тамошней инженерной команды, капитана Краузольдта, было приступлено к необходимейшим работам: постройке земляной батареи близ южной оконечности оборонительной казармы, заделке со внутренней стороны кирпичом каземата, где помещались заряды, насыпке земли на своды, устройству ядро-калительных печей, и проч. Командир башни Z, на острове Прест-э, поручик Шателен, желая обеспечить вверенное ему укрепление от нечаянного нападения, немедленно занялся вырубкою леса кругом башни на картечный выстрел, но, по неимению средств, не успел окончить эту работу (19).

Утром 6-го (18-го) июля, французская эскадра, снявшись с якоря, направилась к Аландским островам; в тот же день, вечером, отплыла туда же и британская эскадра. 10-го (22-го) весь Союзный флот уже был собран в заливе у Лед-Зунда. В ожидании прибытия французских десантных войск, "производились обозрения и промеры Лумпарского рейда, близ Бомарзундской крепости (20).

Между тем, в конце июня (в начале июля), собрался в Кале, под начальством дивизионного генерала Барагей-д'Илиера, отряд, назначенный для десанта на Аландские острова. 8-го (20-го) июля, вышли в море последние суда эскадры, собранной у Калё, а 19-го (31-го) генерал Барагей прибыл в Лед-Зунд, где находились адмиралы Непир и Парсеваль, и куда назначено было собраться всем судам с десантом. На следующий день, оба адмирала, генералы Барагей и Ниель, подполковник Рошбуе и начальник английских инженеров генерал Гарри-Джонс (Garry-Jones) отправились на рекогносцировку Бомарзундских укреплений, на небольшом английском пароходе Lightning, который, сидя неглубоко в воде, мог удобно пройти между островами Михельс-э и Прест-э (21).

Аландские укрепления состояли из оборонительной казармы на восточной стороне наибольшего из Аландских островов, Лумпара, у пролива Бомарзунд, и из трех башен: Западной (под литерою С), северной (под лит. U) и третьей далее на восток, на острове Прест-э (под лит. Z). Эти отдельные постройки были совершенно окончены, важнейшие же части предположенной крепости частью строились, частью были только проектированы. Казарма была сооружена из тесаного гранита, в два яруса, с 54-мя казематами в каждом, и имела форму дуги, обращенной к проливу выпуклою стороною, которой хорда простиралась в длину около полутораста сажен. Над верхним ярусом были сооружены своды, покрытые слоем земли в 4 фута. Длинная горжа казармы оборонялась фланкировавшею ее постройкою, сооруженною в средине горжи. Из числа проектированных девяти башен было построено, (как выше сказано) только три. Одна из них, под лит. С, в расстоянии 400 саж. от оборонительной казармы, командовала всею окрестною местностью; другая, под лит. U, в четырехстах саженях от казармы и башни C, занимала высоту Нотвик, на выдающейся к северу оконечности небольшого полуострова; а третья башня, под лит. Z, в 350-ти саженях от казармы и в 330-ти саж. от башни U, была построена на одном из северных мысов острова Престё (Прест-э). Все эти башни, в диаметре около 20-ти сажен, имели в нижнем этаже ворота и по 14-ти амбразур, а в верхнем по 15-ти амбразур, и были покрыты сводами, усыпанными землею.

Гарнизон Аландских укреплений, под начальством коменданта, генерал-майора Бодиско, старого служивого, участвовавшего в походах 1813 и 1814 годов, состоял: из Финляндского линейного № 10-го батальона; роты крепостной артиллерии с подвижным дивизионом; двух рот гренадерского стрелкового батальона, коими командовал полковник Фуругельм; одной военно-рабочей роты, большею частью из Евреев, сотни арестантов военного ведомства и команды донского казачьего № 28-го полка. Всего же с нестроевыми было 2,175 человек, из коих под ружьем и при орудиях не более 1,600.

Оборонительная казарма была вооружена 68-ю орудиями (28-ю двадцатичетырех-фунт. и 17-ю двенадцати-фунт. пушками и 23-мя пудовыми единорогами); башня С— 16-ю двенадцати-фунт. пушками, а башни U и Z-каждая 18-ю орудиями (2-мя тридцатидвух-фунт. и 12-ю восьмнадцати-фунт. пушками в казематах и 4-мя пудовыми единорогами на верхней платформе) (22).

Как некоторые из союзных судов, с людьми и инструментами специальных ведомств, тогда еще не прибыли к Лед-Зунду, то высадка на Большой Аланд была отложена на несколько дней, в продолжении коих продолжались обозрения крепости и местности острова. Наконец 26-го июля (7-то августа), в 4 часа утра, шлюпки, нагруженные солдатами десанта, подошли к берегу, в расстоянии около 5-ти верст к юго-западу от крепости. Пехота немедленно направилась к селению Транвику, между тем как саперная команда приступила к проложению чрез лес дороги для артиллерии.

Для отвлечения внимания наших войск от пункта главной высадки и охранения с тыла десантного отряда, были отправлены 3 тысячи человек (2,200 французской морской пехоты и 800 Англичан) к селению Хюльта, на севере от Бомарзунда, где они также высадились в 6-ти верстах от нашей крепости, и немедленно двинулись на присоединение к главным силам союзного корпуса. Генерал Барагей д'Ильер со всем своим штабом расположился у селения Сёдра-Финбю, близ нескольких мельниц, куда постепенно собрались войска обеих колонн. Из сделанных на следующий день генералом Ниелем рекогносцировок оказалось, что ключом позиции, занятой русскими войсками, была западная башня С  (**), господствовавшая над всею окрестною местностью, и что надлежало открыть действия атакою на эту башню. На военном совете генералов и начальников частей войск предполагалось:
"Устроить против западной башни, в расстоянии около 600 метров (300 сажен), батарею, из 4-х 16-ти-фунтовых пушек и 4-х мортир, на удобнейшем к тому пункте. Затем, когда огонь башни будет ослаблен, расположить, для пробития в ней бреши, другую батарею, из 4-х 30-ти-фунтовых морских орудий, в расстоянии 200 метров (около 100 сажен). Между тем Англичане должны были повести атаку на северную башню. По овладении западною башнею, предполагалось двинуться вправо для устройства сильных бреш-батарей против горжи главного укрепления".

При обсуждении этого плана действий, генерал Джонс изъявил желание принять участие в атаке западной башни. Главнокомандующий, согласно тому, положил, чтобы Англичане, одновременно с по строением первой французской батареи, соорудили батарею из 4-х морских 32-х-фунтовых орудий, в расстоянии 400, и даже, если окажется возможно, 300 метров (полутораста сажен) от западной башни. В случае же, если бы эта батарея не оказала достаточного действия, Французы должны были устроить третью батарею, в 200 метрах (в 100 саженях) от башни (23).

28-го июля (9-го августа), английский паровой фрегат Пенелопа, плывя между островами Престэ и Михельсэ, наткнулся на скалу близ крепости, с которой немедленно был открыт огонь по фрегату бомбами и калеными ядрами. На помощь фрегату был послан фрегат Гекла, с несколькими французскими и английскими шлюпками, а для развлечения внимания крепостной артиллерии, Англичане выслали корабль Edinburg и фрегат Valorous, которые стали обстреливать крепость из своих орудий большого калибра. При всем том, фрегату не прежде удалось сняться с утеса, как побросав в море все орудия и потеряв несколько человек убитыми и ранеными (24).

В ночи с 30-го на 31-е июля (с 11-го на 12-е августа), саперы, с помощью 300 рабочих, наряженных от пехоты, построили из туров и земляных мешков, на месте, назначенном для 1-ой батареи, прикрытие от пуль и картечи. С нашей стороны, как только замечены эти работы, был открыт по ним меткий огонь, от которого неприятель потерял одного офицера и 12 нижних чинов. В ночи с 31-го июля на 1-е (13-е) августа, проложено было неприятелем, с большим трудом, в каменистом грунте, сообщение между батареями и устроен из туров и земляных мешков ложемент для стрелков, в 260 метрах (около 125 саж.) впереди батареи № 1-го, которая в ту же ночь была вооружена 8-ю орудиями и открыла огонь против башни С, 1-го (13-го) августа, в 4 1/2 часа утра. Артиллерия башни отвечала с успехом на неприятельскую канонаду, но вскоре превосходство калибра французских орудий дало им возможность разрушить несколько амбразур и пробить своды башни, а засевшие в ложементе Французы, стреляя в поврежденные амбразуры коническими пулями, поражали защитников башни. Между тем генерал Джонс донес главнокомандующему, что не было возможности расположить батарею № 2-го ближе 600 метров (300 с.) от атакуемой башни, что заставило Французов приступить к сооружению батареи № 3-го, в 200 метрах (ста саженях), которая, будучи вооружена 30-ти-фунтовыми орудиями и стреляя зарядом в 1/3 веса ядра, могла оказать решительное действие. Но едва лишь было произведено обозрение местности для этой батареи, как в 7 часов вечера появилось на западной башне белое знамя и с обеих сторон прекращена канонада. Положение немногих защитников башни, осыпаемых градом пуль, было отчаянно. Но как неприятель требовал от них безусловной сдачи, на которую комендант башни инженер-капитан Теше не хотел согласиться, то, после перемирия, продолжавшегося не более часа, снова был открыт огонь против башни, На следующее утро, 2-го (14-го) августа, канонада с нашей стороны снова замолкла; французские саперы и стрелки, убедясь в слабости гарнизона, ворвались в наше укрепление. Комендант, кинувшийся им на встречу, был два раза ранен штыками и вместе с двумя офицерами и 32-мя нижними чинами захвачен в плен. Остальные 140 человек успели уйти в оборонительную казарму.

По взятии Французами западной башни, было брошено туда из оборонительной казармы несколько бомб, которые, довершив разрушение башни и нанеся чувствительный вред занявшему ее неприятелю, заставили его удалиться. От башни, объятой пламенем, загорелись большие запасы дров, сложенных в её соседстве. На следующий день она была взорвана выстрелами нашей артиллерии. Как северная башня могла действовать в тыл Союзникам при дальнейшем их наступлении, то со стороны неприятеля решено было, чтобы Англичане обратили сооруженную ими батарею № 2-го против этой башни, что и было исполнено в продолжении дня 2-го (14-го) августа и следующей ночи. Французы, с своей стороны, готовясь достойно отпраздновать 3-е (15-е) августа, день Св. Наполеона, вывели из туров и земляных мешков подступ к горже главного укрепления, длиною в 50 сажен, чтобы прикрыться от огня северной башни, и соорудили к югу от западной башни, в 930-ти шагах от главного форта, батарею № 4-го, на 4 мортиры и 2 гаубицы. 3-го (15-го) августа, эта батарея открыла огонь по горжи оборонительной казармы, одновременно с действием четырнадцати кораблей, которые, подойдя на 2,600 шагов к главному форту, поддерживали огонь из бомбовых пушек во весь день против правого крыла укрепления.

Тогда же две батареи №№ 2-го и 4-го действовали по северной башне. Несмотря на то, наши артиллеристы продолжали действовать с успехом и подбили три английских орудия; но наконец, в 4 1/2 часа пополудни, принуждены были прекратить огонь, а к вечеру, когда оставались только развалины башни, гарнизон, в числе 118-ти человек, сдался. Вообще по оборонительной казарме действовали, не считая сухопутных батарей, до 500 морских орудий огромных калибров.

В ночи с 15-го на 16-е августа заложена Французами, в двухстах саженях от горжи крепости, бреш-батарея, вооруженная двумя морскими 30-ти-фунтовыми орудиями и двумя гаубицами. Тогда же была сделана высадка тысячи человек на остров Прест-э, для овладения находившеюся там башнею Z.

На следующий день, 4-го (16), в 9-м часу утра, три неприятельских судна, став в расстоянии 500 саж. от башни и укрываясь отчасти за мысом острова Прест-э, открыли огонь, на который артиллерия башни отвечала с таким успехом, что спустя два часа неприятель был принужден отступить.

Но падение прочих передовых укреплений имело решительное влияние на судьбу защиты Аланда. Батарея № 4-го, поданная вперед на 350 саж. от горжи крепости, оказала весьма сильное действие. Генерал Бодиско, видя сооружение бреш-батареи, угрожавшее еще сильнейшим разрушением, и отчаясь устоять в столь неравной борьбе, принужден был открыть переговоры. Во втором часу пополудни, 4-го (16-го) августа, на стене укрепления появилось белое знамя. Французы вошли в оборонительную казарму в два часа пополудни. Генерал Барагей д'Ильер, отдавая справедливость мужеству гарнизона, оставил всем взятым в плен офицерам их шпаги. По свидетельству французских писателей, несмотря на явную невозможность продолжать оборону укреплений, офицеры и солдаты гарнизона едва было не нарушили долга повиновения коменданту, отвергая заключенную им капитуляцию; артиллеристы кидались с горящими фитилями к пороховому магазину, чтобы взорвать казарму, но были удержаны окружившими их Французами.

По занятии неприятелем башни U и оборонительной казармы, башня Z не могла долее держаться, потому что на нее могли быть направлены выстрелы с этих обоих укреплений. Комендант ее, поручик Шателен, сдавая башню, настоял, чтобы офицерам были оставлены шпаги, и чтобы люди гарнизона, во время нахождения в плену, не были разлучаемы (25).

По окончательном разрушении Бомарзундских укреплений, 21-го августа (2-го сентября), Союзный флот отплыл в Финский залив, а потом, в октябре, отправился обратно в свои гавани. Надежды наших неприятелей на одержание блистательных успехов в Балтийском море оказались несбыточными и, по словам самих Англичан: "великолепнейший флот, какой когда-либо появлялся в море, не только не подвинул вперед войны, но возвратился, не одержав ни одной победы, без трофеев, с офицерами, упавшими духом и обманутыми в надежде приобресть славу, с моряками, недовольными тем, что они не были в деле и не приобрели никакой добычи (26). Блокада Балтийских гаваней не уничтожила русской вывозной торговли. Сами Англичане покупали сало и другие русские произведения чрез Пруссию" (27). В другой английской газете сказано было о лорде Непире: "Пришел, увидел и не победил. Он хотел продеть кольцо сквозь ноздри грозному Левиафану и вместо кита поймал салакушку. Русские смеются, и мы смешны в самом деле" (28).

Наполеон III, желая ослабить невыгодное впечатление Балтийской экспедиции, пожаловал вице-адмиралу Парсеваль-Дешену большой крест ордена Почетного Легиона и произвел его в адмиралы.
Генерал Барагей д'Ильер был произведен в маршалы (29).

 

 

 


Примечания

 (*) В то время две дивизии Балтийского флота находились в Кронштадте, а третья в Свеаборге.
 (**) Союзники давали ей название; la tour du Sud.

 


Кругом марш!

Вперед!
Содержание
© 2003 Адъютант! При использовании представленных здесь материалов ссылка на источник обязательна.

 

Площадка предоставлена компанией СЦПС Рейтинг@Mail.ru